Жизнь под грифом «секретно»
В жизненном пути каждого человека можно найти что-то совершенно уникальное, но при этом редко кто считает свою биографию интересной.
В жизненном пути каждого человека можно найти что-то совершенно уникальное, но при этом редко кто считает свою биографию интересной. Вот и наш сегодняшний герой Александр СМОЛИН не подозревал, что его судьба может заинтересовать читателя. А между тем он работал на секретном производстве под началом академика САХАРОВА и принимал непосредственное участие в испытаниях ядерного оружия
Отголоски войны
Александр Николаевич родился в Ермолине в 1937 году. Он стал вторым ребёнком в семье. СМОЛИНЫ уже воспитывали трёхлетнего сына Виктора, а немногим позже у них появится и младшая дочь Зинаида.
Когда маленькому Саше было всего четыре года, началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, а посёлок почти сразу оккупировали немцы. Это страшное время не отпечаталось в памяти нашего героя. Зато он хорошо помнит, как в 1943 году их семья получила похоронку на отца.
«До войны папа работал шофёром на ткацкой фабрике, на фронте он продолжил шоферить. Где-то под Ленинградом его подразделение перевозило боеприпасы и попало под обстрел. Отца сильно ранило в голову разорвавшимся снарядом», – вспоминает Александр Николаевич.
Больше года Николай СМОЛИН провёл в госпиталях. А в 1944 году ему чудом удалось вернуться в семью, где его считали погибшим.
«Это была непередаваемая радость. Папа вернулся живым! Но, конечно, был покалечен, во лбу была дыра от осколка размером с куриное яйцо», – мысленно возвращается к тому моменту Александр СМОЛИН, показывая на пальцах диаметр отверстия.
К сожалению, счастье от воссоединения семьи было недолгим – боевое ранение не даст Николаю СМОЛИНУ жить в отвоёванном им мире.
«Папа умер от отёка головного мозга 19 декабря 1945, в день своего 35-летия», – делится горькими воспоминаниями герой интервью.
Но на этом трагедии в семье СМОЛИНЫХ не закончились. Отголоски войны продолжали преследовать их. Однажды ермолинские мальчишки насобирали остатков боеприпасов и покидали в костёр, но тот от чего-то плохо разгорался, поэтому ребята попросили Витю СМОЛИНА поворошить дровишки, и парнишка согласился.
«Когда брат подошёл к огню, смертоносная находка сдетонировала. Его сильно ранило: осколками повредило глазное яблоко и оторвало несколько пальцев на руке, – рассказывает Александр Николаевич. – В Москве ему сделали операцию, поставив стеклянный глаз».
На распутье
Однако, несмотря на все трудности, дети того времени мечтали о лучшем будущем, тянулись к знаниям и грезили романтическими профессиями.
«Несколько раз я хотел бросить школу. В четвёртом классе решил стать моряком и поступить в Нахимовское училище, но не прошёл комиссию. А в седьмом – за компанию с братом пошёл на экзамены, чтобы быть художником, но, видимо, тоже не моя судьба», – рассуждает Александр СМОЛИН.
Так он всё же доучился до выпускного класса и окончил ермолинскую школу с золотой медалью.
«Встал вопрос: куда же всё-таки поступать. Мысли роились, тянуло то в геологи, то в железнодорожники – эти специальности были окутаны ореолом романтики и путешествий. Определиться помог друг детства Александр БУЛАШЕВИЧ, вместе мы подали документы в авиационный институт», – рассказывает Александр Николаевич.
Не менее важную роль в выборе будущей профессии сыграла близость ермолинского аэродрома.
«В бытность моего детства самолёты то и дело взмывали в голубую высь. А в нашем доме часто квартировались военные лётчики. Помню, как мальчишкой лазил на крышу, чтобы разглядеть их погоны», – погрузился в воспоминания Александр СМОЛИН.
Так Александр Николаевич стал студентом приборостроительного факультета Московского авиационного института им. Серго Орджоникидзе.
Поднимая целину
Правда, дух бродяжничества и тяга к путешествиям не покидали нашего героя даже в годы получения высшего образования.
«Я не мог усидеть на месте, поэтому, окончив второй курс, записался в первый добровольческий отряд, отправляющийся на целину», – повествует Александр СМОЛИН.
Сотни студентов со всего Советского Союза ехали на распашку и засевание целинных земель под влиянием романтики новых свершений.
«Мы знали лишь пункт отправления – станция Николаевская, которая находилась недалеко от Казанского вокзала, а вот конечная остановка для нас до последнего оставалась загадкой», – вспоминает Александр Николаевич.
Добирались до места работы в товарных вагонах, разделённых на женскую и мужскую половины. Почти шесть суток на матрасах, набитых соломой, без каких-либо удобств.
«В итоге приехали в казахские степи. Сначала всех отвезли в районный центр – небольшой городок, где большинство построек – глиняные мазанки, и лишь райком – каменное двухэтажное здание. Заполнили там документы, и нас раскидали по колхозам», – рассказывает Александр СМОЛИН.
Жили добровольческие бригады на скотных дворах.
«Весь скот весной угоняли в степь, а мы размещались в загонах, предварительно всё вычищая», – поясняет герой интервью.
Но советскую молодёжь было не напугать трудностями и отсутствием комфорта, это были люди с другим стилем жизни и мировоззрением. Они обладали стальным характером, несгибаемым внутренним стержнем, воспринимая каждый вызов как возможность доказать, что они тоже «бойцы», пусть и мирного времени. Возможно, именно поэтому трудовые отряды стали для того поколения своеобразной субкультурой со своими традициями и символикой.
«На целине я многому научился. Например, управлять комбайном и трактором», – говорит Александр Николаевич.
У целинников была идея и общая цель. Они строили дороги, возводили школы, выращивали сельскохозяйственные культуры. Именно эта радость созидания объединяла сотни пламенных молодых сердец.
«Я ездил на целину три года подряд. Благодаря этому времени я не только побывал в разных городах, но и познакомился со множеством замечательных людей», – с теплотой вспоминает Александр СМОЛИН.
Таинственный город
Пять лет студенческой жизни пролетели незаметно, и Александр получил распределение в Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н.Е. Жуковского на производственную практику. Но в решающий момент вновь вмешалась судьба.
«Уже будучи выпускниками с путёвками на руках, мы собрались студенческой компанией в нашем общежитии и обсуждали, кого куда направили. И тут двое ребят стали агитировать отправиться в Сибирь, расписывая красоты края», – рассказывает Александр Николаевич.
Как настоящий искатель приключений, герой нашего интервью последовал по адресу, упомянутому случайными знакомыми, и тем самым навсегда изменил вектор своего жизненного пути. В указанном месте находилось Министерство машиностроения.
«Поразительно было, что особенно никто ничего не говорил. Куда ехать? Что там ждёт? На все вопросы лишь уклончивые ответы и инструкции, – вспоминает Александр СМОЛИН свои впечатления от посещения ведомства. – Вот в этом кабинете берите талончик, езжайте на Казанский вокзал, подойдёте к кассе №40 и оплатите билет до пункта назначения».
И вот уже на следующий день Александр снова уезжал в неизвестность, вглядываясь из окна поезда в название каждой оставленной позади станции.
«Около двух часов ночи наш состав остановился в городе Арзамасе. Несколько лет назад я уже бывал на этом перроне, возвращаясь с целины, и тогда ещё подумал, что очень неуютный и серый город. А ближе к утру мы проснулись на конечной», – воссоздал в памяти цепочку событий минувших дней Александр СМОЛИН.
Так он попал в населённый пункт, который теперь называется Саров, а тогда он имел множество кодовых «позывных», одно из которых – Арзамас-16. Город представлял собой огромную закрытую территорию, ограждённую по периметру высоким забором с колючей проволокой и военными блокпостами.
«Выезжать за пределы города разрешали не более одного раза в год, и то после прохождения всех проверок и подписи кучи документов», – делится Александр Николаевич.
Александр СМОЛИН приступил к работе конструктором в бюро, занимающемся тарированием приборов ядерного оружия.
«Молодые специалисты в основном вели исследования и баллистические испытания. Мы начиняли ракеты различными датчиками, а вместо ядерного заряда ставился просто определённый «вес». После чего такую «бомбу» сбрасывали с самолёта, изучая, как зависит зона поражения от времени детонации», – рассказывает инженер об участии в экспериментах.
Порой подобное «изделие» уходило в землю на глубину более двенадцати метров, и чтобы его достать, тяжёлая техника работала по несколько дней.
«Испытания длились по три-четыре месяца, а проходили на полигоне близ крымского города Керчь. Поэтому, пока выкапывали нашу «бомбу», мы могли купаться в море», – вспоминает Александр Николаевич.
Впоследствии данные считывали и передавали физикам в КБ-11, которое работало непосредственно под руководством Андрея САХАРОВА и Юлия ХАРИТОНА, создавая термоядерную бомбу АН 602, более известную, как «Царь-бомба», или, как её окрестили на западе, «Кузькина мать». Она была взорвана на Новой земле 30 октября 1961 года. До сих пор это самый мощный термоядерный взрыв, известный человечеству. Ядерный гриб поднялся на высоту 67 км, а взрывная волна трижды обогнула земной шар.
На Москву
Спустя два года после знаменитого взрыва Александр СМОЛИН принимает решение покинуть Саров.
«Город ограничивал нашу свободу, мы не могли поехать просто в гости к родным или на экскурсию», – говорит Александр Николаевич.
К тому же здесь он познакомился со своей невестой, педагогом школы Галиной Курылёвой, на которой собирался жениться.
«Мы хотели создать семью, но понимали, что будущего в Сарове у нас нет, поэтому вернулись в Москву, где жили мои родители», – комментирует Галина Сергеевна рассказ мужа.
1964-й год был не очень удачным для поиска новой работы.
«К этому времени Никита ХРУЩЁВ сократил армию почти на целый миллион. И, конечно же, все организации, которые каким-либо образом были связаны с Вооружёнными силами, до отказа заполнили бывшие военнослужащие», – вспоминает Александр СМОЛИН.
Устроиться помогла высокая степень доступа к секретным проектам. И опять Александр Николаевич стал сотрудником проектно-конструкторского бюро, работающего с оружием, но на этот раз с боеголовками противовоздушной обороны.
«Все ракеты заполнялись топливом со специальным ядовитым компонентом – гептилом. И наша работа состояла в том, чтобы поддерживать топливные отсеки в рабочем состоянии, обслуживать их и при необходимости осуществлять барботаж (Прим. авт. – Перемешивание с помощью пропускания газа или пара через слой жидкости)», – посвящает в нюансы своей работы инженер.
По долгу службы Александру Николаевичу часто приходилось бывать в командировке на Байконуре.
«Однажды, спускаясь в ракетную шахту по узкой лестнице между боевой боеголовкой и бетонной стеной, я не заметил, как порвался карман куртки, и из него выпала шариковая ручка. Она упала вниз на шесть этажей, создав в абсолютной тишине такой грохот, будто что-то рухнуло. Не успел я опомниться, как сверху уже спускался военный офицер, который, используя нецензурную лексику, объяснил, что такие оплошности допускать нельзя. Я запомнил этот урок на всю жизнь», – смеётся Александр СМОЛИН.
В ПКБ-12 Александр Николаевич проработал до самого распада Советского Союза, а в перестройку, как и большинству, ему пришлось искать место на гражданке.
Около семи лет он отдал строительной организации «Моспроект», создавая чертежи для различных зданий столицы. А в 1998 стал главным инженером-конструктором в Министерстве нефтяной и газовой промышленности, где трудился до самой пенсии, принимая участие в проектировании газопровода Уренгой-Помары-Ужгород, который до сих пор поставляет газ в Западную Европу.
Юлия ВОЛОСАТОВА
Последние новости
Полезные ссылки
