Во власти «красного петуха»
В истории Боровска было немало драматических моментов. В разные времена большой ущерб городу наносили крупные пожары. Они случались и в результате нашествия супостатов, и в мирные периоды. Попробуем вспомнить некоторые моменты нашей «пламенной» летописи
Без штурма и боя
Первые документально зафиксированные случаи массовых горений относятся к периоду Смутного времени. В 1610 году войска Лжедмитрия II не ограничились разорением и поджогом Пафнутьев-Боровского монастыря, который служил главной оборонной точкой города. Были сожжены Рождественский и Покровский Высоковский монастыри, шесть церквей. Пострадали слободы: Мякишевская, Мельничная, Никольская, Пушкарская, Ямская (всего сожжено 138 дворов).
Городская крепость на городище в тот момент не пострадала и продолжала играть важную стратегическую роль. На калужской земле во время русско-польской войны за Смоленск 1632-1634 гг. активно действовали польские отряды, разорявшие и уничтожающие населённые пункты.
В феврале 1634 года в Боровск прибыл воевода Фёдор КУРАКИН, который был призван подготовить гарнизон к нападению неприятеля. Но боровская деревянная крепость погибла без боя и штурма и вообще без вмешательства врагов: она сгорела 20 марта. Огонь с загоревшейся избы перекинулся на острог и башни, а дальше на посад, где были уничтожены многие дворы и лавки. В остроге сгорели запасы, предназначенные для осадного времени, и многие постройки. Как написал в докладе воевода, пожар не удалось потушить, «потому что в то время была буря великая и во многих местах загорелось, а хоромы в остроге и на посаде все были крыты соломою».
Принеся большой экономический ущерб, этот пожар не стал критическим в плане оборонительном. С окончанием войны за Смоленск и укреплением границ Русского государства Боровск на время утратил своё оборонительное значение.
Неописуемый вихрь
Два века спустя город снова оказался в эпицентре военных действий, встав на пути французов в ходе Отечественной войны 1812 года. Отступая, враг сжигал всё на своём пути. Историк Нелли ЛОШКАРЁВА в своей книге «Боровск – щит Московии молодой» приводит воспоминания участников тех событий, сражавшихся на стороне французской армии. Что любопытно – в их словах нет злорадства, а только сожаление. «Столь романтично и красиво расположенный Боровск быстро был предан огню прибывшими солдатами, которые с бешенством принялись за дело. Я видел, как на высотах, где стояли лучшие постройки этого города, один за другим вспыхивали дома, построенные в большинстве случаев из дерева». «Я не в состоянии достаточно живо описать, какое безграничное замешательство творилось в Боровске. Горящие дома рушились, кавалерия и артиллерия накатывалась и удалялась, все бегали в разные стороны по улицам, никто не знал, где выход, лошадьми и орудиями многие сбивались с ног и затаптывались, другие падали на них. Наш батальон, вовлечённый в этот неописуемый вихрь, покинул открытую площадь у большого собора и проложил себе дорогу между горящими домами к возвышенности, где в каре долго сопротивлялся угрозам атак вражеской конницы и наконец отступил в большой берёзовый лес».
Справиться не в силах
Прошло менее полувека – новая трагедия. На этот раз причиной стала не вражеская агрессия, а обыкновенное возгорание в одном из сараев, которое привело к катастрофе в масштабах всего города. Это случилось 22 мая 1857 года. Плотная застройка деревянными домами, лавками, складами с дровами и сеном, а также сильный ветер способствовали быстрому распространению пожара. «Ветер перекидывал огонь с одной улицы на другую, – писал краевед Николай ГЛУХАРЁВ, – и от того почти сразу загорелись мясные ряды, правая сторона Успенской, обе стороны Пятницкой и Калужской улиц. Запылала вся площадь».
На помощь городской пожарной команде приехали огнеборцы с фабрики ЗАНЕГИНА. Но всё было безрезультатно.
Боровск выгорел почти полностью. Огонь уничтожил 150 домов, 200 лавок, пострадали церкви. В Благовещенском кафедральном соборе сгорели оконные рамы, перила, лестницы, полы, брусья, на которых висели колокола, деревянные конструкции в храме, трапезной и помещения паперти. Колокола и часы рухнули, пострадали белокаменные карнизы. Сгорели стоявшие поблизости торговые лавки и часовня. В храме Преображения Спаса выгорели практически все деревянные конструкции, сгорела крыша на алтаре и в храмовой части.
Сгорели присутственные места, Духовное правление, Городская дума, Городской магистрат, почтовая контора и станция, городская больница, из которой пациенты были вовремя эвакуированы. Огонь перекинулся даже на противоположную сторону Протвы. Сгорел питейный двор, лавки, трактир, питейный дом.
В МВД от калужского губернатора Дмитрия ТОЛСТОГО было отправлено письмо с просьбой оказать помощь пострадавшим: «Всякое пожертвование деньгами, вещами или жизненными припасами, сколько оно мало не было, будет принято с благодарностью, а об именах благотворителей с моей стороны будет доведено до сведения господина Министра».
На призыв откликнулись многие. А городские власти бросили все силы на восстановление Боровска. И постепенно город пришёл в себя.
Дружина
В последующие годы было ещё несколько происшествий, которые убеждали, что усилий пожарной команды, содержавшейся на средства городского бюджета, недостаточно. К слову, в музее боровской ПЧ-11 имеется документ, свидетельствующий о том, что из себя представляла пожарная часть в конце XIX в. (автор благодарит руководство части и её командира Романа БОРОВИКА за предоставленную возможность побывать в музее и воспользоваться материалами). Так вот, в одной из справок записано: «Пожарная часть в городе в 1883 г. была в следующем виде: пожарный обоз его состоял из 4 труб, 10 бочек, 3 лестниц, и из соответствующего этому числа мелких его принадлежностей. При обозе состояло 10 рабочих и имелось 10 лошадей. Обозом заведовал брандмейстер».
Видимо, этого потенциала не хватало, чтобы эффективно сражаться с огнём, имея примитивные средства тушения и не имея водопровода. При этом по состоянию на 1884 год из 934 домов только 96 были каменными, остальные – деревянными, близко друг к другу расположенными.
В 1896 году в Боровске была организована вольно-пожарная дружина. Инициаторами стали первые лица города – крупные купцы и промышленники. Они проявляли заботу не только о городе в целом, но и о собственном имуществе. Ведь стихия не выбирает – богатый ты или бедный, маленький человек или важная особа. В этом, к примеру, на собственном печальном опыте убедились фабриканты ГОЛОВТЕЕВЫ, чьи кожевенные заводы не раз страдали от пожаров. А после того, как сгорел дом купца Павла КАПЫРИНА, при постройке нового дома хозяин оборудовал его брандмауэрами. Это глухая противоположная часть здания, выполненная из негорючих материалов. Примеру Павла Захаровича стали следовать и другие зажиточные домовладельцы.
В правление дружины входили Фёдор ШОКИН, Михаил САНИН, Пётр ШУТОВ, Алексей ЁЖИКОВ, Иван ПОЛЕЖАЕВ, Пафнутий КАПЫРИН. Начальником команды был Николай ПОЛЕЖАЕВ, его заместителем – Иван КАПЫРИН. На их деньги закупались инвентарь, форма, конные экипажи. Любопытно, что за первую бочку воды, доставленную на пожар, полагалась премия в три рубля от властей города.
Дружина состояла из 50 человек. В распоряжении был пожарный обоз с постоянным платным обслуживающим персоналом и дежурными на каланче. Каланча возвышалась над зданием присутственных мест (ныне здание районной администрации). У дружины было своё знамя. Все дружинники снабжались спецодеждой и пожарным снаряжением, которое находилось у каждого на дому и использовалось по сигналу пожарной тревоги (церковному набату).
Общество имело свой духовой оркестр с платным капельмейстером. Основу этого музыкального коллектива составляли рабочие и служащие ткацкой фабрики ПОЛЕЖАЕВЫХ. По праздникам проводились парады (например, в День преподобного Пафнутия). После парадов правление устраивало для всех дружинников пир в бору.
Общество содержало городской сад. В саду был постоянно сторож, который наблюдал за порядком. Здесь устраивались гулянья с участием духового оркестра, запуском фейерверков, воздушных шаров.
По инициативе правления общества в помещении земской управы ежегодно проводили праздник новогодней ёлки: днём для детей, вечером для взрослых. В программу входили бал-маскарад, спектакли, конкурсы, а также лотереи, денежные сборы от которых шли на содержание пожарной дружины.
Как быстро кончилась вода
Конечно, все эти мероприятия не расхолаживали дружинников, они постоянно находились в полной боевой готовности. О мужестве этих людей рассказывал Николай ГЛУХАРЁВ в «Калужских губернских ведомостях» в апреле 1910 года. В своей публикации он передал атмосферу пожара, случившегося в ночь с 19 на 20 апреля. Тогда сгорело восемь домов в начале улицы Калужской, в том числе и дом самого Николая Поликарповича.
«Дружинники мужественно и самоотверженно сражалась со стихией. В их действиях чувствовались энергия и неустрашимость. Их ничто не пугало: ни огонь, ни падение разрушающихся домов. При этом растерянности и порядка не замечалось.
Нельзя не пожалеть, что в Боровске нет водопровода. Доставка воды была затруднительной. Такие большие бочки нужно возить не одной лошадью, а двумя. Запасов воды, хранящихся на площади в чанах, недостаточно. На Текиже есть ключ, он обеспечивает весь город. Эту воду и нужно провести на площадь. Скажут, нет средств. Если нет, их надо найти. Ведь нашлись же они на освещение. А ведь пожарная безопасность гораздо важнее».
Автор поднял актуальную тему водоснабжения. В Боровске не было не только водопровода, но и пожарных прудов. За водой приходилось ездить на лошадях к Протве. В борьбе с крупными пожарами это приносило мало эффекта. После заметки ГЛУХАРЁВА провели изыскания Текиженского оврага. Предполагалось построить на площади водонапорную башню. Но оказалось, что мощность родника недостаточна.
Из воспоминаний боровчанина Константина ПОЛЕЖАЕВА: «Из-за нехватки воды каждый пожар принимал катастрофический характер, если не был ликвидирован в самом начале. Так начисто сгорела слобода на Высоком. Следует отметить, что на Высоком имелся пруд близ фабрики ЁЖИКОВЫХ. Но из-за скученности строений с деревянными и соломенными кровлями при сильном ветре в сухую погоду остановить пожар было невозможно. Горящие соломенные крыши летели через реку на другой берег».
Чего с пожара прихватить?
Огромный урон нанесли немецкие оккупанты, особенно при отступлении в первые дни 1942 года. Вот выдержка из приказа по 183-й пехотной дивизии вермахта: «Так как при нынешних погодных условиях разрушение путей сообщения существенно не задержит противника, необходимо в первую очередь сжигать возможные места расквартирования войск».
Этому приказу следовали неукоснительно. Больше всего пострадала улица Кооперативная (ныне улица Берникова). В самом её начале уцелел кирпичный дом ГОЛОВТЕЕВЫХ, а на взгорье каким-то чудом остались нетронутыми жилища ОСИЮКОВ и НИКОЛАЕВЫХ. У них первое время спасались от сильнейшего мороза соседи. Все остальные дома сгорели.
После войны тоже было немало запоминающихся пожаров. В начале 1960-х в городском парке на городище (на месте нынешнего здания районного суда) сгорел летний кинотеатр. Тогда прошёл слух, что деревянную постройку подпалили умышленно, чтобы освободить место для райкома КПСС.
Позднее случались огненные катаклизмы на боровских предприятиях. Но если фабрика «Красный Октябрь» и хлебокомбинат на улице Ленина пострадали частично, то от автоколонны на улице Коммунистической в начале 1990-х почти ничего не осталось. Полыхало так, что видно было из соседних районов. Жители района ещё долго ощущали на себе последствия этого происшествия. Поскольку была уничтожена большая часть автобусного парка, с пассажирскими перевозками некоторое время были серьёзные перебои. Предприятие в итоге восстановили, но уже в другом, обновлённом виде.
Резонансным стало происшествие в торговых рядах в 1980-х, когда горело несколько продовольственных и промтоварных магазинов. Многие боровчане неплохо поживились. И по ходу пожара, и после хватали и уносили всё, что попадалось под руку. Вскрылись глубокие подвалы, и перед участниками событий предстали горы товаров, которых в открытой продаже в то время невозможно было представить. Можно сказать, в тот момент жители города увидели обратную сторону понятия «дефицит».
Наибольшее оживление наблюдалось у винного магазина. Тащили с полок и из подсобок всё подряд. Один мужичок, выскочив на улицу и увидев, что впопыхах вместо водки схватил бутылку минералки, со злостью грохнул её о землю. Сосед, вернувшийся с этой «охоты» с несколькими флаконами пятизвёздочного коньяка, приговаривал: «Не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда бы я ещё такого дорогого напитка попробовал?»
Вот так бывает в жизни: кому-то драма, а у кого-то праздник.
Дмитрий ОДИНОКОВ
Последние новости
Полезные ссылки
